Неточные совпадения
Наконец они приехали. Я сидел у окна, когда услышал
стук их кареты: у меня
сердце вздрогнуло… Что же это такое? Неужто я влюблен? Я так глупо создан, что этого можно от меня ожидать.
Тужите, знай, со стороны нет мочи,
Сюда ваш батюшка зашел, я обмерла;
Вертелась перед ним, не помню что врала;
Ну что же стали вы? поклон, сударь, отвесьте.
Подите,
сердце не на месте;
Смотрите на часы, взгляните-ка в окно:
Валит народ по улицам давно;
А в доме
стук, ходьба, метут и убирают.
Он наслаждался перспективой этого дня, новостью положения… Он с замиранием
сердца прислушивался к
стуку двери, не приходил ли человек, не читает ли уже Ольга письмо… Нет, в передней тихо.
Он стоял и смотрел на нее и невольно слушал вместе и
стук своего
сердца и странные звуки, которые доносились с реки. Там, на реке, в тумане, шла какая-то неустанная, медленная работа, и то сопело что-то, то трещало, то обсыпалось, то звенели, как стекло, тонкие льдины.
При этом слове
сердца наших героев, казалось, слились в одно, и это огромное
сердце забилось так сильно, что неровный
стук его не был заглушен даже брякнувшим замком.
Юная особа, пленившая впервые мое
сердце, каждый день ездила с сестрой и братом в маленькой таратайке на уроки. Я отлично изучил время их проезда,
стук колес по шоссе и звякание бубенцов. К тому времени, когда им предстояло возвращаться, я, будто случайно, выходил к своим воротам или на мост. Когда мне удавалось увидеть розовое личико с каштановым локоном, выбивающимся из-под шляпки, уловить взгляд, поклон, благосклонную улыбку, это разливало радостное сияние на весь мой остальной день.
Сердце у меня стучало, и я боялся, как бы незнакомцы не открыли по этому
стуку моего присутствия…
Странная наружность, угрюмо сдвинутые брови,
стук костылей и клубы табачного дыма, которыми он постоянно окружал себя, не выпуская изо рта трубки, — все это пугало посторонних, и только близкие к инвалиду люди знали, что в изрубленном теле бьется горячее и доброе
сердце, а в большой квадратной голове, покрытой щетиной густых волос, работает неугомонная мысль.
Вот что забавляло теперь этого человека. Анна Гавриловна очень хорошо это понимала, и хоть у ней кровью
сердце обливалось, но она все-таки продолжала его забавлять подобным образом. Мари, все время, видимо, кого-то поджидавшая, вдруг как бы вся превратилась в слух. На дворе послышался легкий
стук экипажа.
Она была сильно взволнована. Рассказывая, я нагибался к ней и заглядывал в ее лицо. Я заметил, что она употребляла ужасные усилия подавить свое волнение, точно из гордости передо мной. Она все больше и больше бледнела и крепко закусила свою нижнюю губу. Но особенно поразил меня странный
стук ее
сердца. Оно стучало все сильнее и сильнее, так что, наконец, можно было слышать его за два, за три шага, как в аневризме. Я думал, что она вдруг разразится слезами, как и вчера; но она преодолела себя.
В окно тихо стукнули — раз, два… Она привыкла к этим
стукам, они не пугали ее, но теперь вздрогнула от радостного укола в
сердце. Смутная надежда быстро подняла ее на ноги. Бросив на плечи шаль, она открыла дверь…
Наконец меня позвали к отцу, в его кабинет. Я вошел и робко остановился у притолоки. В окно заглядывало грустное осеннее солнце. Отец некоторое время сидел в своем кресле перед портретом матери и не поворачивался ко мне. Я слышал тревожный
стук собственного
сердца.
Окно в Шурочкиной спальне было открыто; оно выходило во двор и было не освещено. Со смелостью, которой он сам от себя не ожидал, Ромашов проскользнул в скрипучую калитку, подошел к стене и бросил цветы в окно. Ничто не шелохнулось в комнате. Минуты три Ромашов стоял и ждал, и биение его
сердца наполняло
стуком всю улицу. Потом, съежившись, краснея от стыда, он на цыпочках вышел на улицу.
Вдруг послышался
стук колес, только не от рощи, а с другой стороны. Кто-то въехал на двор. У Адуевой замерло
сердце.
Егор Егорыч, оставшись один, хотел было (к чему он всегда прибегал в трудные минуты своей жизни) заняться умным деланием, и когда ради сего спустил на окнах шторы, запер входную дверь, сжал для полного безмолвия свои уста и, постаравшись сколь возможно спокойнее усесться на своем кресле, стал дышать не грудью, а носом, то через весьма короткое время начинал уже чувствовать, что силы духа его сосредоточиваются в области
сердца, или — точнее — в солнечном узле брюшных нервов, то есть под ложечкой; однако из такого созерцательного состояния Егор Егорыч был скоро выведен
стуком, раздавшимся в его дверь.
Я смотрел, дивясь, что не ищу объяснения. Все перелетело, изменилось во мне, и хотя чувства правильно отвечали действию, их острота превозмогла всякую мысль. Я слышал
стук своего
сердца в груди, шее, висках; оно стучало все быстрее и тише, быстрее и тише. Вдруг меня охватил страх; он рванул и исчез.
Он знал дыхание Марьяны и всё слушал его и слушал
стук своего
сердца.
Ровно в одиннадцать часов в толстую дубовую дверь круглой комнаты раздались три легкие удара. Услыхав этот
стук, Бер вскочил с своего кресла, сжал руки у
сердца и, пошевелив беззвучно устами перед распятием, произнес: «войдите», и снова опустился на прежнее место.
Вдруг слышен в полночь
стук у ворот; я вскочила, кровь залила мне
сердце; матушка вскрикнула… я не взглянула на нее, я боялась, взяла фонарь, пошла сама отпирать ворота…
В сонной тишине, которую равномерное дыхание вдовы делало еще глубже и однообразнее, все ночные звуки приобретали странную, тревожную отчетливость. Потрескивал рассыхающийся комод; возились мыши рядом, в деревянном чуланчике; что-то шуршало в углах по стенам, и все эти
стуки и шорохи будили чутко дремлющую тишину и горячими, пугливыми толчками отзывались в
сердце у Герша.
Но
стук опять повторился, такой же тихий и настойчивый; и
сердце затрепыхалось так беспорядочно, с такой болью и силой, что, казалось, от его ударов готова была лопнуть грудь.
Вдруг сильный
стук в калитку. Оленька просыпается и не дышит от страха;
сердце у нее сильно бьется. Проходит полминуты, и опять
стук.
И поспешил скорей одеться я,
Чтоб искупить поступок непохвальный;
Держа свечу, дыханье притая,
Тихонько вышел я из нашей спальной;
Но голова кружилася моя,
И
сердца стук мне слышался буквально,
Пока я шел чрез длинный комнат ряд,
На зеркала бояся бросить взгляд.
Услыша слово это,
С Чурилой славный Дюк
От дочек ждут ответа,
Сердец их слышен
стук.
Бог тихо постучал в мое
сердце, и оно расслышало этот
стук, дрогнуло, но не раскрылось…
Ты думаешь, что меня тешит мой экипаж или сверканье подков моих рысаков? — нет; каждый
стук этих подков отдается в моем
сердце: я сам бы, черт их возьми, с большим удовольствием возил их на себе, этих рысаков, чтобы только не платить за их корм и за их ковку, но это нужно, понимаешь ты, Иосаф: все это нужно для того же, для того, чтобы быть богачом, миллионером…
Я лег вчера спать в первом часу ночи. Только что задремал, как в комнату раздался
стук. Авдотья просунула голову в дверь и доложила, что пришел фельдшер. У меня в предчувствии екнуло
сердце; я велел позвать его и зажег свечу.
Я закинул крючок на наружную дверь и воротился в комнату.
Сердце билось медленно и так сильно, что я слышал его
стук в груди. Задыхаясь, я спросил...
Только спустя неделю, когда он в халатишке, поддерживаемый Павлом, подошел к окну, поглядел на пасмурное весеннее небо и прислушался к неприятному
стуку старых рельсов, которые провозили мимо,
сердце его сжалось от боли, он заплакал и припал лбом к оконной раме.
Она стояла за панихидами и при отпевании и даже при ощущении в могилу, самом страшном моменте похорон, когда
стук первого кома земли о крышку гроба отзывается в
сердце тем красноречием отчуждения мертвых от живых, тем страшным звуком вечной разлуки с покойным близких людей, которые способны вызвать не только в последних, но и в окружающих искренние слезы.
Стук, беготня в доме, крик, шаги вверху, у светлицы Анастасьиной, все это отдается в ушах и
сердце Эренштейна, трепещущем от неизвестности, что делается в семье боярина. Дорого заплатил бы он, чтобы там быть. Но вверху все замолкло, шум оборачивается в его сторону, приближается к нему. Стучатся в сенях. Он высекает огня.
Стояла чудная теплая ночь. В городе царствовала какая-то торжественная тишина, изредка прерываемая отдаленным
стуком экипажа. На улицах было пусто — все были в церквах. Но чу… раздался звон колокола, сперва в одном месте, затем, как эхо, в нескольких других и, наконец, в воздухе повис, как бы шедший сверху, какой-то радостный, до
сердца проникающий гул — это звонили к обедне… Сергей Прохорович, с удовольствием вдыхавший в себя мягкую свежесть теплой ночи, перекрестился…
Я почти слышал печальный и испуганный
стук вашего
сердца, бившегося о немую закрытую дверь.
Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со
стуком приливает кровь к его
сердцу.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба,
стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его
сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Ничто так живо не воскрешает прошедшего, как звуки; и эти колокольные московские звуки, соединенные с видом белой стены из окна и
стуком колес, так живо напомнили ему не только ту Москву, которую он знал тридцать пять лет тому назад, но и ту Москву с Кремлем, теремами, Иванами и т. д., которую он носил в своем
сердце, что он почувствовал детскую радость того, что он русский и что он в Москве.
Молодая попадья, прибежавшая на берег с народом, навсегда запомнила простую и страшную картину человеческой смерти: и тягучие, глухие
стуки своего
сердца, как будто каждый удар его был последним; и необыкновенную прозрачность воздуха, в котором двигались знакомые, простые, но теперь обособленные и точно отодранные от земли фигуры людей; и оборванность смутных речей, когда каждое сказанное слово круглится в воздухе и медленно тает среди новых нарождающихся слов.